За окном снова кружится снег, белый, невесомый, он шелестит и падает тихо, неотвратимо, как листки отрывного календаря. Наверно, так же проходит время. Его нельзя ощутить: потрогать, пощупать, оно проходит, оставаясь воспоминаниями в коллективной или индивидуальной памяти.
Еще один год прошел по нашей Земле и скрылся за завесой прошлого. Удивительный год, год семидесятилетия Великой Победы. Все дальше по ленте Времени уплывает от нас эта дата, все меньше остается ветеранов, бившихся на полях сражений самой кровопролитной войны.
Но она остается жить в памяти других очевидцев – тех, кого называют детьми войны. Пока они рядом с нами, память эта будет живой и яркой, эмоциональной и трогающей за живое, потому что касается наших близких.
Сегодня я хочу рассказать о моей маме – Нине Владимировне Посохиной, родившейся 14 февраля 1941 года, в самый канун Великой Отечественной. Родилась она февральским ветреным днем на станции Свеча Кировской области, утонувшей в пушистых сугробах. Так и крутятся в голове стихотворные строки Пастернака: «Мело, мело по всей Земле, во все пределы, свеча горела на столе, свеча горела…» Роды были тяжелыми, но, благодаря усилиям врачей, девочка выжила, стала подрастать, хотя и была очень маленькая. В семье ее ласково называли: «дочка с веретенце».
А потом была война. Детская память, как калейдоскоп, состоит из ярких кусочков воспоминаний. Малышку родители увезли в глухую деревню к бабушке и дедушке – там было не так голодно, как в городе. Двадцать километров пешком с детскими санками, на которых короб с укутанным в одеяла ребенком. В памяти остались большой деревенский дом, ручная мельница, на которой трехлетняя Нина молола зерно для хлеба. Посиделки у соседки Арины, где девочку ставили на стул и она наизусть читала стихи А. Некрасова «Арина – мать солдатская», а женщины плакали, ведь у Арины пять сыновей ушли на фронт, а вернулся только один… Рыбий жир, который бесплатно выдавали детям, казавшийся таким вкусным… Разговоры взрослых о новостях с фронта.
В 1944 отца – Владимира Михайловича – направили на восстановление связи на железной дороге в Житомирской области; выделили вагон-теплушку для семьи – домик на колесах со столом и нарами, печкой-буржуйкой в центре. И застучали колеса с востока на запад. Перед глазами маленькой Нины пролетали военные эшелоны, проходили санитарные поезда, мимо мрачными тенями скользили руины городов и пепелища сел. Случалось побывать и под бомбежкой. Как большую драгоценность оберегала бабушка Елена Дмитриевна два мешка соли, вырученные за корову-кормилицу, – это была ценная военная валюта. За стаканчик соли на станциях давали продукты…
Странная все-таки штука жизнь. Дед прошел всю войну, – железнодорожники шли по следам продвигающихся войск, тут же восстанавливая связь и железнодорожное полотно, – не раз бывал под бомбежками и обстрелами, едва не погиб на Украине сразу после войны от рук бандеровцев, а вот ветераном не считался и льгот не имел. Все, что было – трудовая книжка, полная благодарностей, знак «Почетный связист» и орден Трудового Красного Знамени, полученный из рук Кагановича в 1953 году. Ну да об этом тогда не задумывались: «Прежде думай о Родине, а потом о себе!»…
Наконец в феврале 1944 года приехали к месту назначения в Белокоровичи, где деда назначили начальником станции. Дом, выделенный для жилья, стоял без окон и дверей (дед, мастер на все руки, быстро сделал и вставил новые), беленые стены были забрызганы кровью, снова и снова проступающей из-под свежей побелки – при фашистах здесь пытали партизан. Не мудрено, что спалось в этом доме тревожно – часто снились повторяющиеся кошмары в духе Иеронима Босха – кровавые реки, полные отрубленных голов с открытыми глазами, следящими за малышкой, пытающейся перебраться через поток по хрупким мосткам. Эти кошмары преследовали Нину и во взрослой жизни, как эхо войны, опалившей ее детство… Здесь война была рядом, скоро дети привыкли и перестали прятаться под стол от звуков рвущихся снарядов. Старший брат Нины – десятилетний Леня, – как и другие мальчишки, собирал свой «боезапас» – неразорвавшиеся мины, снаряды, патроны – и складывал их в подполье, где их в один прекрасный день и обнаружила бабушка.
Над кроватью всегда висел заряженный автомат, потому что в лесах вовсю орудовали отряды бандеровцев (в городке каждый день шепотом рассказывали об их зверствах: кого распилили живьем на лесопилке, где вырезали людей целыми семьями за поддержку Красной Армии… Этот автомат пригодился – однажды, когда дети были одни, в дом стали ломиться незнакомые люди. Леня не растерялся, схватил автомат и всадил в верхнюю часть двери две автоматные очереди – после этого попыток ворваться в дом больше не было.
Из дома, стоящего прямо у железной дороги, можно увидеть многое. Пришлось свидеться лицом к лицу и с врагами. Однажды на станции остановился эшелон, вывозивший в тыл пленных немцев. Горе-вояки имели довольно жалкий вид – худые, потрепанные. Быстро справив нужду прямо у колес вагонов под прицелом автоматов охраны, военнопленные кинулись на огород, примыкавший прямо к железнодорожному полотну, стали рвать сахарную свеклу и есть тут же, едва обтерев с нее землю… Совсем другим был проезд воинов-победителей в мае 1945 года. Наши солдаты возвращались веселые, с песнями. Дети несли им цветы, продукты, пели им песни, читали стихи. Нина частенько бегала на станцию вместе с другими ребятами. Однажды ее чуть не увезли. В тот раз в теплушке ехали сибиряки. Один немолодой солдат, засмотревшийся на бойкую девчушку, предложил: «А поехали со мной, дочка!» «Поехали!» – беззаботно ответила Нина. Так бы и уехала, растаяла в необъятных просторах России, если бы в последний момент ее не увидел отец в проплывающем мимо окон станции вагоне. Эшелон, конечно, тут же остановили, и больше Нина одна на станцию не ходила.
В 1946 году, после того, как дед чуть не погиб от рук бандеровцев, семья собралась возвращаться в родные края. Дед получил назначение на Казанскую железную дорогу (станция Агрыз), и снова застучали на стыках колеса вагона-теплушки, отмеряя пространство и время. Начиналась мирная жизнь, большая и интересная. Окончена школа с серебряной медалью, два университета с красными дипломами. Звали в аспирантуру, но пришла большая любовь, замужество, двое детей. Частенько переезжали с места на место, – когда в семье двое историков, а в селе не так уж много учеников, это неизбежно. С работы всегда отпускали с трудом – Нина Владимировна была очень хорошим специалистом и активным общественным деятелем.
В Усолье мы переехали в 1979 году, да так и остались. Мама сначала работала учителем истории в школе имени Ю. А. Гагарина, а потом ее пригласили работать в райком партии заместителем заведующего отдела пропаганды и агитации, где она и отработала 10 лет. Лекции с коллективами по району всегда проводила блестяще, имеет грамоту ЦК как лектор-международник. Представители молодого поколения наверняка скажут: «Ну и что, была винтиком бюрократической машины. Было бы, чем хвастаться!» И будут не правы. Люди того поколения глубоко верили в светлое будущее. Мои родители были коммунистами по убеждению и никогда не искали выгоды для себя. Мама частенько убегала на работу рано утром, а возвращалась затемно. Богатства не нажила, кроме седых волос, которых заметно прибавилось в роковые девяностые. Однако не сломалась и тогда. Возможно, благодаря военному детству. Оттуда берет начало ее сильный характер, умение владеть собой и четко действовать в экстремальных ситуациях, неисправимый оптимизм и жизнестойкость. Семьдесят пять лет – возраст мудрости, хороший возраст. С днем рождения, мамочка! Здоровья тебе, счастья и долголетия! И пусть свет твоей доброты и заботы освещает наш дом еще долгие-долгие годы!
Светлана Богданова